Архипелаг ГУЛаг

Интеллигент это тот, чья мысль не подражательна.

Архипелаг ГУЛаг

Интеллигент — это тот, чьи интересы и воля к духовной стороне жизни настойчивы и постоянны, не понуждаемые внешними обстоятельствами и даже вопреки им.

Двести лет вместе

Именно выходцы из России составили весомое и яркое большинство начальной интеллигенции будущего государства Израиль.

Двести лет вместе

С какой вальяжной солидностью и обещательностью входит в сознание интеллигентской России — марксизм! Наконец-то революция приобрела и научное основание и полную неизбежность выводов и предсказаний!

Письмо вождям Советского Союза

Наша интеллигенция единодушна в представлении о желанном будущем нашей страны, но так же единодушна она и в полном бездействии для этого будущего. Все заворожено ждут, не случится ли что само. Нет, не случится.

Архипелаг ГУЛаг

Удивляться ли, что слово «интеллигенция» утвердилось у нас как брань?

Образованщина

100 лет назад у русских интеллигентов считалось жертвой пойти на смертную казнь. Сейчас представляется жертвой — рискнуть получить административное взыскание.

Образованщина

Да не в том ли заложена наша старая потеря, погубившая всех нас, — что интеллигенция отвергла религиозную нравственность, избрав себе атеистический гуманизм, легко оправдавший и торопливые ревтрибуналы и бессудные подвалы ЧК?

Образованщина

В травле товарища по работе никто не смеет остаться нейтральным — едва уклоняясь, он тут же становится травимым и сам. И всё же у людей остается выход и в этом положении: что ж, быть травимым самому! что ж, пусть мои дети на корочке вырастут, да честными! Была б интеллигенция такая — она была бы непопедима

Образованщина

Большинство же интеллигенции вполне сознается теперь — кем тревожно, кем высокомерно — отчуждение от нынешнего народа.

Образованщина

Сей образованный слой, всё то, что самозванно или опрометчиво зовется сейчас «интеллигенций», называть образованщиной

Образованщина

Интеллигенция думала раскачать Россию до космического взрыва, да не сумела управить её обломками. (Потом сформулировала интеллигенция оправдание себе: оказывается «народ — не такой», «народ обманул ожидания интеллигенции». Так в этом и состоял диагноз «Вех», что, обожествляя народ, интеллигенция не знала его, была от него безнадежно отобщена! Однако незнанье — не оправдание)

Образованщина

В Гоголе ценили обличие государственного строя и правящих классов. Но, как только он приступил к наиболее дорогим для себя духовным поискам, он был публицистически исхлёстан и отрешен от передовой общественности. В Толстом ценили те же разоблачения, ещё — вражду к церкви, к высшей философии и творчеству. Но его настойчивая мораль, призывы к прощению, ко всеобщей доброте воспринимались снисходительно. «Реакционный» Достоевский был и вовсе интеллигенцией ненавидим.

Образованщина

За все происходящее отвечает самодержавие, с каждого интеллигента снята всякая личная  ответственность и личная вина. Преувеличенное чувство прав. Претензия, поза, ханжество постоянной «принципиальности» — прямолинейных отвлеченных суждений. Надменное противопоставления себя — «обывателям». Духовное высокомерие. Религия самообожествления.

Образованщина

Нет слова более непопулярного в интеллигентской среде, чем «смирение»

Речь в Гарварде

Коммунистический строй рьяно поддерживали буквально массы западной интеллигенции, не замечали его злодейств, а уж когда нельзя было не заметить — оправдывали их.

Август 14-ого

-Тапер и кельнер – это не строго народ.

-А где же? До каких же пор непременно обязательно один мужик? Уж миллионы из него утекли – и где ж они?

-Но тогда надо строго определить народ!

-Да все мы научность любим, а вот народа никто строго не определил. Во всяком случаи не одно же простонародье. И нельзя ж интеллигенцию отдельно от народа считать.

Август 14-ого

Интеллигенты умели выражаться хуже революционеров.

 

Август 14-ого

Обе стороны хотели ПОДНЯТЬ крестьянство: радикальные интеллигенты – поднять на поджоги и погромы, чтобы развалить и перепрокинуть русскую жизнь; консервативно-либеральный правитель – поднять крестьян в благосостоянии, чтобы русскую жизнь укрепить.

 

Август 14-ого

Молодой саратовский губернатор чем более думал, тем более проникался, что грозны для России не демонстрации образованной публики, не волнения студентов, не бомбы революционеров, не рабочие забастовки, даже не восстания на иных городских окраинах, — страшно и угрозно для России только стихийное пламя крестьянских волнений, погромная волна – такая, что от одной горящей усадьбы можно докинуть глазом до другой.